Все чудесатее и чудесатее..(с)
Я позволю себе не придерживаться ни хронологического, ни какого-либо иного
порядка и начать с того, что первое придет в голову. А дело в том, что при
слове «чудо» первым и чуть ли не единственным мне приходит в голову именно это
— событие, которое не было ни самым ярким, ни самым значимым, ни самым
масштабным в моей жизни. Кроме того, рассказывать про него чрезвычайно трудно,
потому что все, что случилось, имело место только в моей голове. И самое
главное, для того, чтобы сторонний человек хоть как-то смог оценить всю
«чудесность», нужно рассказывать по-порядку, с кучей нудных подробностей. И все
ради сомнительного ощущения — даже не действия, не происшествия.
Но именно это ощущение я до сих пор не могу рационально объяснить. До конца, по
крайней мере. Естественно, тогда, в 12 лет, событие повергло меня в шок, и
спасла только вера в бога: я спокойно списала все непонятное на волю
провидения. Сейчас я не настолько уверена, что богу в тот момент было дело до
моих чрезвычайно локальных и малозначительных переживаний. И да, я почти
уверена, что случившемуся есть какое-то вполне простое логическое объяснение, и
психолог (или просто умный человек) без труда мне его предоставит. Я предвижу,
как, прочитав мою историю, многие вообще не поймут, что в ней такого знаменательного
и почему она так долго не давала мне покоя.
А впрочем, не важно. Как бы там ни было, если никакого чуда нет и в помине, это
все равно знаковое событие моей жизни, к которому возвращаюсь снова и снова.
Потому что, несмотря на мою достаточно богатую событиями жизнь (помните, нас
интересует не столько количество драматических моментов, сколько их восприятие,
проекция на душу, и бесстрастные Бонд или там Фандорин на каждую мою стычку с
одноклассниками будут должны с десяток погонь с драками), этот маленький эпизод
по силе чувств даст фору многим последующим потрясениям. И благодаря моей
склонности к аффектации, а также юному возрасту, я возвела этот случай в ранг
героической легенды, которую хочется в таком ключе и рассказывать.
Итак, приготовьтесь скучать. Началось все в 11 лет, в 1991-м, когда брат,
снабжавший меня литературными must read, стал рассказывать про некую
удивительную книгу, которую мне, впрочем, читать еще рано, ибо нос не дорос. И
принес только «Хоббита», который, мол, мне по мерке. Проглотив книгу за два
дня, я до такой степени помешалась, что у брата не стало никакой возможности
отсрочить мою встречу с «Властелином колец» до более солидного возраста.
Наверное, прочитай я «ВК» позже, я бы избежала настолько ошеломительного
эффекта. А впрочем, кто знает.
Я закрыла последнюю страницу и в следующую секунду вновь открыла первую. Я не
расставалась с книгой ни днем ни ночью. Выучила наизусть все стихи (даже на
эльфийском), а когда этого показалось мало, то и названия глав. Когда книга
была вне досягаемости, я про себя пересказывала ее содержание, или беседовала с
героями, или рассуждала, или мечтала, или все вместе. Я обернула книгу в
обложку учебника и таскала ее с собой повсюду, притворяясь, что занимаюсь (мама
верила, а я удивлялась, ведь там такой характерный шрифт!). Не знаю, как я не
слетела на двойки. Я перестала читать что-либо другое, потому что это было как
есть репу после швейцарского шоколада — невкусно и совершенно бессмысленно. Я
перестала жить реальной жизнью и полностью переселилась в Средиземье.
Меня не смущало, что книжка-то мужская и в основном про мужчин. И про войну.
Меня воспитывали как мальчика, в тех же ценностях — чувство долга,
ответственность, честь — и вот прямое доказательство: мужской мир воспринимался
мною как что-то очень естественное и правильное. Мои женские сущности при этом
странно преломлялись и все же встраивались в картинку — а где-то не
встраивались и отваливались за ненадобностью. Но это меня, конечно, совсем не
тревожило.
Ох, боюсь утомить читателя рассказом о такой типичной мании — каждый, казалось
бы, через это проходил... Но прошу заметить, моя мания отличалась не только
исключительной силой и всеохватностью, но и необычайной глубиной. Я построила
такие мощные обоснования своей обсессии, что свернуть меня с этого пути было
совершенно невозможно. Дело в том, что я коренным образом отличалась от
типичной толкинистки: не бегала с мечами по лесу, вообще не общалась с другими
«одержимыми», наоборот, смотрела на них свысока. Потому что меня, несмотря на возраст,
интересовал не антураж, не романтика боя-язык батарей, а философия и психология
книги, ее тонкая, затягивающая магия, ее медленность, ее скрытые смыслы,
которые я любила выискивать и наблюдать под микроскопом. Что уж я там понимала,
в 11-то лет... Но что-то понимала. И очень много думала. Думала, думала, и
придумала: эта книга — совершенно точное отражение моей жизни, только как бы в
кривом зеркале. Я, несомненно, должна быть там и должна быть такой. А я не там
и не такая. Это прискорбное недоразумение и мучило меня, и грело.
Глубина моего погружения в виртуальный мир была прямо пропорциональна моему
отвращению к жизни реальной. Чтобы оценить, почему я готова была скорее
отправиться в Мордор, чем в школу, нужно было видеть, в каких муках я проживала
каждый свой день. Унижения, пусть и незначительные, били как стрелы с ядовитыми
наконечниками: ранка-то пустяковая, а урон нешуточный. Каждый день начинался с
неистребимого, животного страха, а заканчивался тоской, стыдом и
самобичеванием. Самое главное, смысла в моих страданиях не было никакого: мир я
не спасала, за правое дело не боролась, и вообще всячески прозябала.
Естественно, «ВК» был мой retreat, убежище, и хотя книга оттеняла мои
многочисленные несовершенства, она же давала надежду, отдохновение, смысл и ту
особую сладость боли, когда хочется, чтобы еще болело.
Потом (летом, где-то через полгода после начала эры «ВК») я переехала в
Челябинск, чтобы там пойти в 7 класс, и, хотя это нелогично по классической
драматургии, где все же черную полосу сменяет белая, мне стало еще хуже: другой
город, жесткий город, нет не то что друзей — даже приятелей, обычная школа, что
еще? Вторая смена. Мороз. Вечером, по темноте я в пальтишке топаю домой. У меня
одна юбка и две или три кофточки. Школа — просто хоть «Географа» там снимай,
хрестоматийно ужасная. Да, и Гай-Германике бы понравилось. Я прихожу домой,
смотрю «Санта-Барбару», ложусь в кровать, пялюсь в темноту, в большой неуютной
холодной комнате ночуют тени, и только за окном далекие и смутные огоньки, и можно
смотреть на них и думать о своей мечте...
Мне есть о чем подумать, и вот почему. Нет худа без добра. Дело в том, что я не
сразу прочитала «Властелина колец» до конца! Вот как это получилось: мой
всезнающий брат принес мне Толкина в переводе Муравьева и Кистяковского, сказав
(и совершенно справедливо), что это лучший перевод книги. А вот третья часть в
этом переводе еще к тому времени не вышла. Связано это было со смертью одного
из переводчиков, а, может, и еще с чем-то, но мне тогда было безразлично: две
книги, почти 1000 страниц текста, читай-не перечитай. Но когда в конце второй
части я остановилась на самом драматичном моменте и не могла даже примерно
узнать, что произошло с героями, вот тут-то я совсем съехала с катушек. Я
бредила этой третьей частью. Могла говорить только про нее. И вся моя жизнь
превратилась в ожидание, ожидание развязки. И ждать мне пришлось, не много ни
мало, почти год. Впрочем, философским изысканиям незнание конца не мешало.
Я маялась и страдала, но даже не подозревала, какие мучения ждут меня впереди.
Потому что настал день, когда я приехала в Москву на каникулы, и брат
торжественно вручил мне новую книжку, желтенькую. Третью часть. Свершилось. Я
уткнулась в текст и два дня меня не было.
Я помню как сейчас, я проснулась утром и поняла, что моя жизнь кончилась. Это
было тогда впервые. Вечером я дочитала последнюю страницу и милосердный сон
сморил меня. Теперь же будущее открылось мне со всей жестокой ясностью. Все это
время я сходила с ума по «Властелину колец», но мне было, чего ждать, на что
надеяться. Моего воображения хватало только на то, чтобы представить, как я
дочитываю книжку, дальше оно не заглядывало, ибо — зачем. И вот наступило это
дальше. И теперь точно конец. Герои спаслись, все точки над и расставлены, и
все пошли своими дорогами, а моя дорога — в промерзший Челябинск, к своей
бесцветной, беспросветной реальной жизни.
И такой пустой, такой дико несправедливой, жуткой, бессмысленной показалась мне
моя жизнь, что хоть в петлю. Никому рассказать я об этом обо всем не могла,
потому что меня и так ругали, что ничего мне в жизни не надо, кроме этой
дурацкой книжки. И я прокляла тот день, когда впервые открыла ее. Вот до чего
дошла.
А если все-таки не в петлю, тогда взять книгу и хоть ненадолго продлить миг
погружения. Найти любимые моменты, смаковать их, заглушить боль, как только
можно оттянуть возвращение к реальности...
Пока было все понятно, но вот дальше пойдет непонятное. По каким-то не совсем
ясным причинам я вдруг со всей силой чувств воспротивилась этому простому
решению. Мне нельзя брать книгу и нельзя оттягивать момент. Надо прямо сейчас
все оборвать. И я дала клятву (не смейтесь!), естественно, перед собой, а еще
перед героями книги, которые, как мне казалось, наблюдали за мной в тот момент,
что я не прикоснусь к третьей части, пока я в Москве, и, более того, не возьму
ее с собой в Челябинск.
И конечно, как только эта клятва была принесена, мне чудовищно, непреодолимо
захотелось книгу почитать. Я вспомнила столько эпизодов, к которым хотела бы
вернуться. Да и просто подержать ее в руках. Естественно, напрашивалось
сравнение с Фродо и кольцом. Ну простите, а как вы хотели? И некому было
удержать мою руку. Вот она, книга, стоит на полке. Сколько можно противиться
искушению, 10 минут, час? А у меня еще несколько дней в Москве. Бессмысленно
даже пытаться.
Я не могу толком объяснить, почему мне было так важно сдержать свое обещание.
Ну просто важно, и все. А то случится страшное, Черный властелин меня обнаружит
и съест, видимо, так. И две силы уравновесились во мне, и несколько минут я
сидела неподвижно, как от разряда молнии, и внимала кричащим разное голосам в
моей голове. А потом, конечно, встала и как миленькая, ссутулившись под
чувством вины, признав поражение по всем фронтам, пошла к книжной полке.
И пока я шла, я видела свою разрушенную жизнь, свое попранное самоуважение.
Нет, я не достойна любить эту книгу, читать ее. Я не выдержала испытания. Но
сопротивляться бесполезно, уже принято решение. Дрожащая рука потянулась к
наркотику, уже заправлен шприц.
И вот тут случилось чудо. Я помню все до мельчайших подробностей. Я протянула
руку, дрожащую от вожделения, как вдруг рука скользнула к другой полке. И
резко, моментально на меня снизошел мир и покой. В одну секунду я поняла, что
больше не хочу открывать «Властелина колец». Я в смятении беру с полки другую
книгу и начинаю ее читать.
Вот, собственно, и все. Я действительно не читала, не открывала, не
притрагивалась и не взяла с собой третью часть «Властелина колец». Я
вспоминала, прокручивала, но больше не испытывала искушения. Как будто Гэндальф
сотоварищи избавили меня от горьких мучений своим целительным волшебством.
Наркоман, держа в руках шприц, вдруг выстреливает содержимым в воздух и идет
пить кофе. Бурное море успокаивается и тихо покачивает мирными лазурными
волнами.
Видимо, случилась так называемая мгновенная реализация, когда нервная энергия
перерабатывается в импульс и в какой-то момент дает нужный результат. Но мне
приятнее думать, что это было чудо.
И я действительно с тех пор, с грехом пополам, стала жить реальной жизнью. Я
еще не догадывалась, что моя реальность по интенсивности чувств и драматичности
событий не уступает многим книжкам. Еще более далека я была от мысли, что мне в
жизни предстоит и путь в Мордор, и различные умирания с воскресениями, и много
всякого другого. Тогда же я была полна горечи и разочарования. Конечно, меня
ждет пустыня, ну что ж... С моей всегдашней привычкой вешать ярлыки, я сказала
себе, что в тот день отлетело мое детство. Не знаю, как насчет этого — сейчас
звучит натужно — но определенный рубеж действительно был пройден. Я поняла, что
никто меня не спасет и не вытащит, надо самой.
Придет время, когда я критично прочитаю «ВК» и удивлюсь многим моментам,
скептично подниму брови. Но навсегда, должно быть, книга останется моей
библией, где буду искать ответы, находить параллели и меридианы своей непутевой
жизни. И останется она путеводной звездочкой, незамутненной, чистой, как кольцо
Галадриели. И так будет потому, что когда-то сдержала глупое обещание. И
заслужила вечную радость от чтения книг, даже самых наивных, помноженную на
детскую радость бытия.
Да нет, конечно. Все бы закончилось хорошо в любом случае. Но жанр былины
требует соблюдения канонов. Вот моя песнь, без купюр, и спасибо всем, кто
дочитал до конца...
19 марта 2017
Оставьте комментарий
Продолжить