Языки

Цикл: Чудесная жизнь. Властелин сердец.

Все чудесатее и чудесатее..(с)

Я позволю себе не придерживаться ни хронологического, ни какого-либо иного порядка и начать с того, что первое придет в голову. А дело в том, что при слове «чудо» первым и чуть ли не единственным мне приходит в голову именно это — событие, которое не было ни самым ярким, ни самым значимым, ни самым масштабным в моей жизни. Кроме того, рассказывать про него чрезвычайно трудно, потому что все, что случилось, имело место только в моей голове. И самое главное, для того, чтобы сторонний человек хоть как-то смог оценить всю «чудесность», нужно рассказывать по-порядку, с кучей нудных подробностей. И все ради сомнительного ощущения — даже не действия, не происшествия.

Но именно это ощущение я до сих пор не могу рационально объяснить. До конца, по крайней мере. Естественно, тогда, в 12 лет, событие повергло меня в шок, и спасла только вера в бога: я спокойно списала все непонятное на волю провидения. Сейчас я не настолько уверена, что богу в тот момент было дело до моих чрезвычайно локальных и малозначительных переживаний. И да, я почти уверена, что случившемуся есть какое-то вполне простое логическое объяснение, и психолог (или просто умный человек) без труда мне его предоставит. Я предвижу, как, прочитав мою историю, многие вообще не поймут, что в ней такого знаменательного и почему она так долго не давала мне покоя.

А впрочем, не важно. Как бы там ни было, если никакого чуда нет и в помине, это все равно знаковое событие моей жизни, к которому возвращаюсь снова и снова. Потому что, несмотря на мою достаточно богатую событиями жизнь (помните, нас интересует не столько количество драматических моментов, сколько их восприятие, проекция на душу, и бесстрастные Бонд или там Фандорин на каждую мою стычку с одноклассниками будут должны с десяток погонь с драками), этот маленький эпизод по силе чувств даст фору многим последующим потрясениям. И благодаря моей склонности к аффектации, а также юному возрасту, я возвела этот случай в ранг героической легенды, которую хочется в таком ключе и рассказывать.

Итак, приготовьтесь скучать. Началось все в 11 лет, в 1991-м, когда брат, снабжавший меня литературными must read, стал рассказывать про некую удивительную книгу, которую мне, впрочем, читать еще рано, ибо нос не дорос. И принес только «Хоббита», который, мол, мне по мерке. Проглотив книгу за два дня, я до такой степени помешалась, что у брата не стало никакой возможности отсрочить мою встречу с «Властелином колец» до более солидного возраста. Наверное, прочитай я «ВК» позже, я бы избежала настолько ошеломительного эффекта. А впрочем, кто знает.

Я закрыла последнюю страницу и в следующую секунду вновь открыла первую. Я не расставалась с книгой ни днем ни ночью. Выучила наизусть все стихи (даже на эльфийском), а когда этого показалось мало, то и названия глав. Когда книга была вне досягаемости, я про себя пересказывала ее содержание, или беседовала с героями, или рассуждала, или мечтала, или все вместе. Я обернула книгу в обложку учебника и таскала ее с собой повсюду, притворяясь, что занимаюсь (мама верила, а я удивлялась, ведь там такой характерный шрифт!). Не знаю, как я не слетела на двойки. Я перестала читать что-либо другое, потому что это было как есть репу после швейцарского шоколада — невкусно и совершенно бессмысленно. Я перестала жить реальной жизнью и полностью переселилась в Средиземье.

Меня не смущало, что книжка-то мужская и в основном про мужчин. И про войну. Меня воспитывали как мальчика, в тех же ценностях — чувство долга, ответственность, честь — и вот прямое доказательство: мужской мир воспринимался мною как что-то очень естественное и правильное. Мои женские сущности при этом странно преломлялись и все же встраивались в картинку — а где-то не встраивались и отваливались за ненадобностью. Но это меня, конечно, совсем не тревожило.

Ох, боюсь утомить читателя рассказом о такой типичной мании — каждый, казалось бы, через это проходил... Но прошу заметить, моя мания отличалась не только исключительной силой и всеохватностью, но и необычайной глубиной. Я построила такие мощные обоснования своей обсессии, что свернуть меня с этого пути было совершенно невозможно. Дело в том, что я коренным образом отличалась от типичной толкинистки: не бегала с мечами по лесу, вообще не общалась с другими «одержимыми», наоборот, смотрела на них свысока. Потому что меня, несмотря на возраст, интересовал не антураж, не романтика боя-язык батарей, а философия и психология книги, ее тонкая, затягивающая магия, ее медленность, ее скрытые смыслы, которые я любила выискивать и наблюдать под микроскопом. Что уж я там понимала, в 11-то лет... Но что-то понимала. И очень много думала. Думала, думала, и придумала: эта книга — совершенно точное отражение моей жизни, только как бы в кривом зеркале. Я, несомненно, должна быть там и должна быть такой. А я не там и не такая. Это прискорбное недоразумение и мучило меня, и грело.

Глубина моего погружения в виртуальный мир была прямо пропорциональна моему отвращению к жизни реальной. Чтобы оценить, почему я готова была скорее отправиться в Мордор, чем в школу, нужно было видеть, в каких муках я проживала каждый свой день. Унижения, пусть и незначительные, били как стрелы с ядовитыми наконечниками: ранка-то пустяковая, а урон нешуточный. Каждый день начинался с неистребимого, животного страха, а заканчивался тоской, стыдом и самобичеванием. Самое главное, смысла в моих страданиях не было никакого: мир я не спасала, за правое дело не боролась, и вообще всячески прозябала. Естественно, «ВК» был мой retreat, убежище, и хотя книга оттеняла мои многочисленные несовершенства, она же давала надежду, отдохновение, смысл и ту особую сладость боли, когда хочется, чтобы еще болело.

Потом (летом, где-то через полгода после начала эры «ВК») я переехала в Челябинск, чтобы там пойти в 7 класс, и, хотя это нелогично по классической драматургии, где все же черную полосу сменяет белая, мне стало еще хуже: другой город, жесткий город, нет не то что друзей — даже приятелей, обычная школа, что еще? Вторая смена. Мороз. Вечером, по темноте я в пальтишке топаю домой. У меня одна юбка и две или три кофточки. Школа — просто хоть «Географа» там снимай, хрестоматийно ужасная. Да, и Гай-Германике бы понравилось. Я прихожу домой, смотрю «Санта-Барбару», ложусь в кровать, пялюсь в темноту, в большой неуютной холодной комнате ночуют тени, и только за окном далекие и смутные огоньки, и можно смотреть на них и думать о своей мечте...

Мне есть о чем подумать, и вот почему. Нет худа без добра. Дело в том, что я не сразу прочитала «Властелина колец» до конца! Вот как это получилось: мой всезнающий брат принес мне Толкина в переводе Муравьева и Кистяковского, сказав (и совершенно справедливо), что это лучший перевод книги. А вот третья часть в этом переводе еще к тому времени не вышла. Связано это было со смертью одного из переводчиков, а, может, и еще с чем-то, но мне тогда было безразлично: две книги, почти 1000 страниц текста, читай-не перечитай. Но когда в конце второй части я остановилась на самом драматичном моменте и не могла даже примерно узнать, что произошло с героями, вот тут-то я совсем съехала с катушек. Я бредила этой третьей частью. Могла говорить только про нее. И вся моя жизнь превратилась в ожидание, ожидание развязки. И ждать мне пришлось, не много ни мало, почти год. Впрочем, философским изысканиям незнание конца не мешало.

Я маялась и страдала, но даже не подозревала, какие мучения ждут меня впереди. Потому что настал день, когда я приехала в Москву на каникулы, и брат торжественно вручил мне новую книжку, желтенькую. Третью часть. Свершилось. Я уткнулась в текст и два дня меня не было.

Я помню как сейчас, я проснулась утром и поняла, что моя жизнь кончилась. Это было тогда впервые. Вечером я дочитала последнюю страницу и милосердный сон сморил меня. Теперь же будущее открылось мне со всей жестокой ясностью. Все это время я сходила с ума по «Властелину колец», но мне было, чего ждать, на что надеяться. Моего воображения хватало только на то, чтобы представить, как я дочитываю книжку, дальше оно не заглядывало, ибо — зачем. И вот наступило это дальше. И теперь точно конец. Герои спаслись, все точки над и расставлены, и все пошли своими дорогами, а моя дорога — в промерзший Челябинск, к своей бесцветной, беспросветной реальной жизни.

И такой пустой, такой дико несправедливой, жуткой, бессмысленной показалась мне моя жизнь, что хоть в петлю. Никому рассказать я об этом обо всем не могла, потому что меня и так ругали, что ничего мне в жизни не надо, кроме этой дурацкой книжки. И я прокляла тот день, когда впервые открыла ее. Вот до чего дошла.

А если все-таки не в петлю, тогда взять книгу и хоть ненадолго продлить миг погружения. Найти любимые моменты, смаковать их, заглушить боль, как только можно оттянуть возвращение к реальности...

Пока было все понятно, но вот дальше пойдет непонятное. По каким-то не совсем ясным причинам я вдруг со всей силой чувств воспротивилась этому простому решению. Мне нельзя брать книгу и нельзя оттягивать момент. Надо прямо сейчас все оборвать. И я дала клятву (не смейтесь!), естественно, перед собой, а еще перед героями книги, которые, как мне казалось, наблюдали за мной в тот момент, что я не прикоснусь к третьей части, пока я в Москве, и, более того, не возьму ее с собой в Челябинск.

И конечно, как только эта клятва была принесена, мне чудовищно, непреодолимо захотелось книгу почитать. Я вспомнила столько эпизодов, к которым хотела бы вернуться. Да и просто подержать ее в руках. Естественно, напрашивалось сравнение с Фродо и кольцом. Ну простите, а как вы хотели? И некому было удержать мою руку. Вот она, книга, стоит на полке. Сколько можно противиться искушению, 10 минут, час? А у меня еще несколько дней в Москве. Бессмысленно даже пытаться.

Я не могу толком объяснить, почему мне было так важно сдержать свое обещание. Ну просто важно, и все. А то случится страшное, Черный властелин меня обнаружит и съест, видимо, так. И две силы уравновесились во мне, и несколько минут я сидела неподвижно, как от разряда молнии, и внимала кричащим разное голосам в моей голове. А потом, конечно, встала и как миленькая, ссутулившись под чувством вины, признав поражение по всем фронтам, пошла к книжной полке.

И пока я шла, я видела свою разрушенную жизнь, свое попранное самоуважение. Нет, я не достойна любить эту книгу, читать ее. Я не выдержала испытания. Но сопротивляться бесполезно, уже принято решение. Дрожащая рука потянулась к наркотику, уже заправлен шприц.

И вот тут случилось чудо. Я помню все до мельчайших подробностей. Я протянула руку, дрожащую от вожделения, как вдруг рука скользнула к другой полке. И резко, моментально на меня снизошел мир и покой. В одну секунду я поняла, что больше не хочу открывать «Властелина колец». Я в смятении беру с полки другую книгу и начинаю ее читать.

Вот, собственно, и все. Я действительно не читала, не открывала, не притрагивалась и не взяла с собой третью часть «Властелина колец». Я вспоминала, прокручивала, но больше не испытывала искушения. Как будто Гэндальф сотоварищи избавили меня от горьких мучений своим целительным волшебством. Наркоман, держа в руках шприц, вдруг выстреливает содержимым в воздух и идет пить кофе. Бурное море успокаивается и тихо покачивает мирными лазурными волнами.

Видимо, случилась так называемая мгновенная реализация, когда нервная энергия перерабатывается в импульс и в какой-то момент дает нужный результат. Но мне приятнее думать, что это было чудо.

И я действительно с тех пор, с грехом пополам, стала жить реальной жизнью. Я еще не догадывалась, что моя реальность по интенсивности чувств и драматичности событий не уступает многим книжкам. Еще более далека я была от мысли, что мне в жизни предстоит и путь в Мордор, и различные умирания с воскресениями, и много всякого другого. Тогда же я была полна горечи и разочарования. Конечно, меня ждет пустыня, ну что ж... С моей всегдашней привычкой вешать ярлыки, я сказала себе, что в тот день отлетело мое детство. Не знаю, как насчет этого — сейчас звучит натужно — но определенный рубеж действительно был пройден. Я поняла, что никто меня не спасет и не вытащит, надо самой.

Придет время, когда я критично прочитаю «ВК» и удивлюсь многим моментам, скептично подниму брови. Но навсегда, должно быть, книга останется моей библией, где буду искать ответы, находить параллели и меридианы своей непутевой жизни. И останется она путеводной звездочкой, незамутненной, чистой, как кольцо Галадриели. И так будет потому, что когда-то сдержала глупое обещание. И заслужила вечную радость от чтения книг, даже самых наивных, помноженную на детскую радость бытия.

Да нет, конечно. Все бы закончилось хорошо в любом случае. Но жанр былины требует соблюдения канонов. Вот моя песнь, без купюр, и спасибо всем, кто дочитал до конца...

19 марта 2017

Связанные статьи

Оставьте комментарий